От Аллы

   Ленинград. Город разводных мостов, город Пушкина и Достоевского, город, где я родилась и прожила все эти семнадцать лет.
 
   Кто я? Я обычная девушка конца восьмидесятых. Мои родители партработники, а это значит, что я никогда ни в чем не нуждалась, всегда знала, что, придя домой, меня встретят вкусным ужином, побалуют терпким вкусом свежесваренного кофе. Вы скажете, что это невозможно? Поверьте, это ОЧЕНЬ даже возможно! Во всяком случае, в моей жизни.
 
   Но было это всё не всегда. Когда я родилась, мы жили в малосемейке, как и многие семьи рабочих людей, а потом отец стремительно вырос в должности, и нас переселили в огромную квартиру в центре города, в которой мы и проживаем до сих пор.
 
   - Мам, я пойду, прогуляюсь? - заскочив на кухню, я спросила у матери.
 
   - Опять с этим парнем? Как его... Александр? Ты в курсе, что я не в восторге от его компании?
 
   Мать моя, Алифтина Георгиевна, была женщиной старой закалки: строгая и требовательная. Сашка ей не понравился с первой же минуты их знакомства.
 
   - Так... Опять начинается? Мам, мне через месяц исполняется восемнадцать! Я вполне взрослый человек, чтобы решать с кем и когда мне гулять!
 
   Я, долго не церемонясь, развернулась и ушла. Как и делала последние пару месяцев. Все дело в том, что мой молодой человек был старше меня на десять лет, и это несколько пугало моих родителей.
 
   Как ни странно, но всем этим кафе и кормлениям уток я предпочитала проводить время наших свиданий в настоящем боевом тире. Вы себе не представляете, каково держать в своей на вид хрупкой и изящной руке пистолет и стрелять по мишеням - это сильно заводит, возбуждает...
 
   Сашка тут и работал, и жил. Сам тир находился в подвальном помещении старого здания на окраине города; квартира же была наверху.
 
   - Саш, знаешь, мне иногда хочется попробовать живую мишень, не статическую, в которую я могу попасть с закрытыми глазами.
 
   - Малыш, мы, кажется, говорили уже об этом. Осенью мы пойдем на охоту, там и постреляешь в тушки.
 
   Я отложила пистолет и сняла наушники.
 
   - Осень... да нее еще дожить надо! - начала было возмущаться я, но мужчина притянул меня к себе и прошептал прямо в губы:
 
   - Мне с каждым днем все страшнее оставлять тебя наедине с этой игрушкой.
   Слияние губ, как всегда страстное и пылкое, длилось недолго. Его губы коснулись моей шеи, и началось... От его прикосновений мое тело отзывалось учащенными дыханием и пульсом.
 
   - А если зайдет кто? - поинтересовалась я.
 
   - Не зайдет, - смахнул со столика пистолет и наушники. - Мы сегодня абсолютно одни, - усадил меня на деревянную поверхность.
 
   Так проходило каждое наше свидание: стрельба, а потом безудержный секс.
 

От Инги

   Москва - город, в который я всегда стремилась, хоть и жила в получасе езды от него, но это было место моей мечты.
 
   Моя семья испокон веков жила в Одинцовском районе Подмосковья, во всяком случае, со времен первой мировой. Моя мать - учительница, отец - простой рабочий, но очень образованный человек. У него даже имеется небольшая библиотека, полная книг. Я же поняла, что образование - дело хорошее, лишь к пятнадцати годам.
 
   С малых лет я водилась с мальчишками, была обычной пацанкой, умеющей постоять за себя и других. Родителям это ну ОЧЕНЬ не нравилось! Они пытались на меня как-то воздействовать, но это мало помогало. Время шло, я выросла и стала привлекать внимание мальчишек. Меня поначалу это сильно коробило, но позже я поняла всю прелесть мужского внимания.
 
   Сейчас мне уже семнадцать, и совсем недавно я испытала первую близость. Конечно, малоприятно, но не насколько, как иногда приходилось слышать. И вот прошел уже месяц с того раза, а я все считала дни...
 
   "Задержка... Только не это..."
 
   Да и недомогание в организме наталкивало все на те же истеричные мысли.
 
   - Леш, кажется, я беременна, - именно так я и приветствовала своего молодого человека в этот раз. Никакого приветствия или легкого поцелуя.
 
   - И что ты этим хочешь сказать? - в его голосе не чувствовалось никаких эмоций, и я поняла, что он скажет, что это не его проблемы. Этого произнести я ему не дала:
 
   - А хочу я сказать то, что у нас проблема, и мы ее должны решить ВМЕСТЕ, - я просто констатировала факт, скрестив руки на груди.
 
   - Я отцом становиться не собираюсь, - с усмешкой произнес он, подняв руки над головой. - А тебя, - указал на меня пальцем, - в койку никто насильно не затаскивал.
 
   - Как это не затаскивал? - я искренне удивилась. В чем в чем, а актерский талант у меня с детства развит. - Я несовершеннолетняя невинная девушка, да при желании я же скажу, что ты изнасиловал, а ты знаешь, мне ничего не стоит именно так и сделать. Я сама в грязь упаду, но и о тебе не забуду - за собой утащу. Не боишься?
 
   - Сука, ты же сама на это пошла! - возмущенно прошипел он, уже сжимая мое предплечье.
 
   Я с детства знала одно правило: тебе делают больно - не показывай вида.
 
   - Сама, - ангельская улыбка озарила мое лицо, - только вот... проблема есть, об этом знаем только мы с тобой, - разведя руками, "обрадовала" я его.
 
   Он еще сильнее сжал мою руку.
 
   - Ты не посмеешь... - видимо мои глаза говорили сами за себя. - Нет, сучка, это все твои проблемы. Нечего меня впутывать. Твой отец мне ничего не сделает...
 
   - Ты в этом так уверен? - я зло посмотрела на Лешу. - Какой же ты трус... - с этими словами развернулась и ушла.
 
 
 
   Дома как раз был только отец, маму волновать не хотелось. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я подошла к нему.
 
   - Привет, пап. Как на работе? Устал, наверное? - проявляя вновь актерское мастерство, улыбнулась ему, как ни в чем не бывало.
 
   - Мышонок мой, - он обнял меня. - Все хорошо, не беспокойся. Что нового у моей звездочки?
 
   "Вот так сразу с места и в карьер? Удачи мне..."
 
   - Об этом я и хотела с тобой поговорить...
 
   Отец напрягся:
 
   - В чем дело?
 
   - А дело в том, что месяц назад меня изнасиловал мой парень - Алексей.
 
   - И почему же я узнаю об этом только теперь? - теплота из его глаз тут же улетучилась.
 
   - Я хотела скрыть это. Зачем вас лишний раз волновать?
 
   - И что же тебя натолкнуло сообщить это? - отец начал звереть, и я сделала маленький шаг назад.
 
   - Я беременна...
 
   После моего признания все полетело к чертям. Я думала, что папа защитит свою любимую доченьку, но...
 
   Он так резко подлетел ко мне, что я не успела отступить. Следующее, что я помню - это пощечину.
 
   - Шлюха!
 
   Вот уже лет десять, как меня перестали лупить в воспитательных целях, да и на мать отец никогда руки при мне не поднимал, видимо это отразилось и на моем лице. Он так же резко обнял меня:
 
   - Доченька, прости. Мы что-нибудь придумаем. Давай завтра к нашему врачу сходим и справимся с этой проблемой? Просто сделаешь аборт, и мы забудем об этом, как о страшном сне?
 
   - Ты что? - я отстранилась от него. - Так нельзя! Есть ведь и другой выход! Я не буду делать этого!
 
   - Не будешь? Ну что ж... мы все равно что-нибудь придумаем. Ты иди пока, поспи... Утро вечера мудренее. Завтра поговорим.
 
   Войдя в свою комнату, я услышала щелчок: он закрыл меня. Зная своего папу, я могла предположить, что его "выход из данной ситуации" не поменяет направления ни через час, ни утром...
 
   Покидав быстро вещи первой необходимости в маленькую дорожную сумку, я открыла окно и выпрыгнула, благо мы живем на первом этаже. Одного я никак понять не в силах: как это они на мое окно решетку не установили?
***

 
   Уже на следующее утро я начала понимать, что как-то резко все происходит, но что сделано, то сделано.
 
   Первую ночь я провела у своей подруги; пока никто не просек, что я сбежала, меня искать у нее не будут. Наутро я отправилась на нашу "базу", где мы занимались метанием ножиков и тому подобной чепухой.
 
   Но мой план оказался не лучшим: родители каким-то образом узнали местонахождение моего второго дома. Я заметила, как они подъехали на своей "копейке", и, недолго думая, вышла с пожарного выхода.
 
   Прислонившись лбом к двери, я услышала их разговор:
 
   - Петенька, что же нам теперь делать?
 
   - Не знаю, дорогая... не знаю... - минутное молчание, тихие всхлипы матери. - Это я во всем виноват. Но я был ошеломлен ее новостью! Я, наверное, просто не был к этому готов, - ящик с ножами полетел со стола на пол.
 
   - Не вини себя, не надо. Тише...
 
   - НЕТ! Я виноват... Я! Я повел себя неправильно! Она же еще совсем ребенок! Напуганный ребенок, а я... Я был неправ, я мог все сделать иначе!
 
   Слушать дальше я уже не была в силах. Почувствовав, как на щеке жар сменяется легким холодком, поняла, что плачу.
 
   Куда теперь идти? Я честно не знала ответа на этот вопрос, но возвращаться, оглядываться назад было не в моих правилах.
 
   Дворами и закоулками прошла кварталов десять и попала к шоссе, пересекающему город и разделяющему его на две равные части. Слезы все не хотели высыхать, а я все шла и шла, сама не зная куда.

Овсяная каша это, я... а Капкан нет... или такого не может быть?)