Статья Первая

Связь творчества Михаила Афанасьевича Булгакова с наследием А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя

Краткое введение в тему

    Отличительная особенность поэтики Михаила Афанасьевича Булгакова – это тесная философско-эстетическая связь с классиками русской литературы XIX века. Булгаков многократно обращается в своём творчестве к наследию А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова, М.Ю.Лермонтова, М.Е.Салтыкова-Щедрина, а так же других писателей – классиков. Наибольшее влияние на Булгакова – писателя оказало творчество А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя. Целью данной работы является исследование традиций Пушкина и Гоголя на творчество одного из талантливейших писателей XX века. Интерес современного литературоведения к к проблеме диалога культур XIX и XX веков обуславливает актуальность данной темы.
    В литературе начала XX веке художественное наследие А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя переживало активное освоение. Булгаков ощущал некую мистическую связь со своими учителями (Пушкиным и Гоголем), о чём свидетельствует творческий диалог Булгакова с великими писателями на страницах своих произведений.
    Для Михаила Булгакова Пушкин – не только учитель в литературе (как Н.В. Гоголь), но и центр русской классики, символ классического наследия. Булгаков чувствовал себя продолжателем традиций гуманизма в русской литературе, осознавал пророческую миссию русского писателя.
    Творчество М.А. Булгакова невозможно рассматривать вне связи с отечественной духовностью, символом которой является бесценное наследие Пушкина.
    Предлагаю сказать по-отдельности о связи творчества М.А. Булгакова с наследием каждого из великих классиков (Пушкина и Гоголя)

1. Булгаков и наследие Н.В. Гоголя

   
    Булгаков с детства восхищался гением Гоголя. Литературовед П. С. Попов, друг Булгакова, писал в биографическом очерке: «Девяти лет Булгаков зачитывался Гоголем – писателем, которого он неизменно ставил себе за образец и наряду с Салтыковым-Щедриным любил наибольше из всех классиков русской литературы. Мальчиком Михаил Афанасьевич особенно увлекался “Мертвыми душами”; эту поэму он впоследствии инсценировал для Художественного театра»[1]. Булгаков, когда учился в гимназии, посещал занятия по русской литературе, которые вёл видный специалист по Гоголю – Тростянский. На молодого Булгакова оказала влияние лекция Тростянского о творчестве Гоголя, которую тот читал на годичном акте гимназии в 1909 году. Позднее Булгаков воспроизвёл эту лекцию в киевском театре.
    Современник Булгакова, известный писатель Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968), позднее характеризовал Булгакова, как великолепного рассказчика. Паустовский вспоминал вымышленные Булгаковым «подвиги» гимназического надзирателя по прозвищу Шпонька. Эти «подвиги» были настолько убедительны, что, возможно из-за них начальство вручило Шпоньке медаль.
    После того, как Булгаков прочитал книгу В. Вересаева «Гоголь в жизни» (1933), писатель пишет Вересаеву: «Боже, какая фигура! Какая личность!»[2]. Пушкина же Булгаков называет «командор нашего русского ордена писателей»[3]. Тогда, в 1933 году, Булгаков одновременно работал над киносценариями по «Мертвым душам» и «Ревизору» и над пьесой «Александр Пушкин».
    Булгаков очень хочет поехать в Рим. Этот город он не мыслит без Гоголя: «Рим! – здравствуйте, Николай Васильевич, не сердитесь, я Ваши “Мертвые души” в пьесу превратил. Правда, она мало похожа на ту, что идет в театре, и даже совсем не похожа, но все-таки это я постарался… Мечтания: Рим, балкон, как у Гоголя сказано, – пинны, розы… рукопись… диктую Елене Сергеевне… вечером идем, тишина, благоухание… Словом, роман!»[4].
    Люди, близко знавшие Михаила Афанасьевича, отмечали, что любимым писателем Булгакова был Гоголь[5]. Попов вспоминал: «…жизнелюбивый и обуреваемый припадками глубокой меланхолии при мысли о предстоящей кончине, он (Булгаков, прим. А.К.), уже лишенный зрения, бесстрашно просил ему читать о последних жутких днях и часах Гоголя»[6].
    В своём знаменитом письме к И.В. Сталину от 30 мая 1931 года Булгаков вставляет куски из «Авторской исповеди» Гоголя, само же письмо он подписывает «Н. Гоголь».
    25 января 1932 года Булгаков описывал П.С. Попову в письме свой воображаемый диалог с Гоголем: «… Ко мне ночью вбежал хорошо знакомый человек с острым носом, с больными сумасшедшими глазами. Воскликнул: “Что это значит?! ”– А это значит, – ответил я, – что горожане и, преимущественно, литераторы играют IХ главу твоего романа, которую я в твою честь, о великий учитель, инсценировал. Ты же сам сказал: “… в голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях… вызначилась порода маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и вечной боязни”. Укрой меня своей чугунной шинелью!»[7]. Последние слова оказались в некотором роде пророческими: Булгакова, но уже после его смерти, укрыла не чугунная, а каменная «шинель» - каменная глыба, которую К. С. Аксаков привез специально для могилы Гоголя, была установлена на могиле Булгакова. Да и сам Булгаков оказался похоронен сравнительно недалеко от Гоголя на «Новодевичьем кладбище».
    Булгакова с Гоголем объединяет так же факт сожжения рукописей. Гоголь сжигает второй том своих «Мертвых душ», а Булгаков – черновик романа «Мастер и Маргарита» (в то время роман носил название «Инженер с копытом»). Однако, в этом акте сожжения было большое различие: если Гоголь сжёг свою рукопись импульсивно, находясь в состоянии аффекта, то Булгаков жёг свой роман осознано, чтобы указать на связь своего творчества с гоголевским. 
    28 марта 1930 года что Булгаков сначала продиктовал своей жене Елене Сергеевне письмо правительству а затем сжег роман. В письме, кстати, говорилось как раз об уничтожении автором своих произведений. К слову, Булгаков оставил следы сожженного им романа: выдирая страницы, он оставлял часть листа у корешка. Как писала булгаковед Чудакова: «для Булгакова с его особенностями творческого процесса уничтожение рукописи не означает, в сущности, гибели текста, так как он может быть возрожден заново в близких словесных формах»[8]. Потом Булгаков намекнёт на сожжение рукописи в «Мастере и Маргарите»: вспомним знаменитые слова писателя «рукописи не горят».
    Булгаков, восхищаясь талантом Гоголя, в образе Мастера из своего главного романа «Мастер и Маргарита», выводит образ творца «Мёртвых душ».
   

2. Булгаков и наследие А.С. Пушкина

    Булгаков считал Пушкина средоточием духовных ценностей русской литературы. Революция и гражданская война – оказались страшным нравственным потрясением для молодого Булгакова. Нравственный ориентир будущий писатель находит в родной русской литературе.
   Глубоко символично, на мой взгляд, то, что писательская судьба Булгакова началась с диспута о Пушкине, где Булгаков защищал поэта от нападок футуристов.
    М.О. Чудакова замечает: «Для Булгакова Пушкин был всегда на особом счету. Если Гоголь был близок ему личностно (и черты Гоголя впечатываются в ранних редакциях в облик Мастера), биографически (в подражание ему являются и слова в письме к правительству 1930 г.: "<...> и лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа <...>" и т. д.) и литературно (о его стремлении, подобно Андрею Белому, стать
Гоголем сегодня, нам приходилось писать подробно), то у Пушкина он ищет ответов
на вопросы жизнеповедения - как у пророка.
    В творческой жизни Булгакова переплелись: конструктивное участие произведений
Пушкина (и в первую очередь "Дубровского" и "Евгения Онегина") в его замыслах - и такое их воздействие, которое сказывалось на жизнеповедении автора в целом: такова была роль "Капитанской дочки"»[9].
    Образ Пушкина, так или иначе, присутствует во многих произведениях Булгакова, на первый взгляд, Пушкина не касающихся. Например, в пьесе Булгакова «Мёртвые души» обнаруживается не только Гоголь в роли Первого, но и намечается косвенное присутствие Пушкина в столичном трактире, где до Чичикова и Секретаря опекунского совета «донеслись голоса: "Саша! Александр Сергеевич! Еще шампанских жажда просит..." Хохот. Опять голоса: "А уж брегета звон доносит!.."». В дальнейшем Булгаков применит этот приём в пьесе «Александр Пушкин», где сам Пушкин так и не выйдет на сцену.
    В «Записках на манжетах» появляется двойник Пушкина – портрет кисти неумелой художницы, обнаруживающий неожиданное сходство с гоголевским персонажем: «Из золотой рамы на меня глядел Ноздрев. Он был изумительно хорош. Глаза наглые, выпуклые, и даже одна бакенбарда жиже другой».
   В «Похождениях Чичикова», Чичиков даёт название своему несуществующему предприятию – «Пампуш на Твербуле», которое позже расшифровывается как «памятник Пушкину на Тверском бульваре». Позже, в «Мастере и Маргарите», Рюхин увидит чугунного человека (памятник Пушкину) на Тверском бульваре. Статуе придаётся статус живого человека, в то время, как писателей – современников Булгаков презрительно характеризует словом «литератор».

Комментарии:

[1] Михаил Булгаков, 1989, 535
[2] Булгаков, 1990, V, 490
[3] Булгаков, 1990, V, 474
[4] Булгаков, 1990, V, 517
[5] По воспоминаниям С. Ермолинского, Булгаков «особой любовью любил Гоголя» (см.: Ермолинский, 1990, 68). «Любимым писателем Михаила Афанасьевича был Гоголь», – писала Н. А. Земская к К. Г. Паустовскому (Воспоминания о Михаиле Булгакове, 1988, 57). «Однажды он признался мне, что всегда мыслил себя писателем вроде Гоголя», – вспоминал о своем общении с Булгаковым В. Катаев (Катаев, 1978, 43). По признанию В. Левшина, он удивился, «когда узнал, что писатель номер один для Булгакова – не Достоевский, не Шекспир, а Гоголь» (Воспоминания о Михаиле Булгакове, 1988, 173).
[6] Попов, 1991, 11
[7] Булгаков, V, 469–470
[8] Чудакова, 1985, 364
[9] Там же.